Владимир Григорьевич Бенедиктов

                                              Над рекой


                             Долго, по целым часам над широкой рекою
                             В думах сижу я и взоры на влаге покою,
                             Взгляд на реку представляет мне жизни теченье...
                             (Вы уж меня извините на старом сравненье:
                             Пусть и не ново оно, да лишь было б не дурно!)
                             Вот на реке — примечайте — то тихо, то бурно,
                             Чаще ж — ни то, ни другое, а так себе, хлябью
                             Ходит поверхность воды или морщится рябью.
                             Вот челноки, челноки, много лодочек разных,
                             Много гребцов, и пловцов, и рабочих, и праздных;
                             Ялики, боты плывут, и красивы и крепки,
                             Утлые идут ладьи, и скорлупки, и щепки.
                             Эти плавучие зданья нарядны, то принцы!
                             Прочие ж — мелочь, так — грязный народ, разночинцы.
                             Те по теченью плывут, обгоняя друг друга,
                             Этот же — против теченья, — ну, этому туго!
                             Крепче греби! — Вот сам Бог ему силы прибавил, —
                             Ветер попутный подул, так он парус поставил,
                             Ладно! Режь воду да парус держи осторожно, —
                             Чуть что не так — и как раз опрокинуться можно, —
                             Лодке убогой под ветром погибнуть нетрудно. —
                             Вот выплывает большое, тяжелое судно,
                             Парус огромный, пузатый, с широкой каймою,
                             Шумно вода и сопит и храпит под кормою,
                             Под носом — пена, движение важное, — барин!
                             Даже и ветру не хочет сказать "благодарен".
                             Лодочка сзади привязана; панская ласка
                             Тащит вперед ее, плыть и легко... да привязка!
                             Я не желал бы такою быть лодкой — спасибо!
                             Лучше уж буду я биться, как на суше рыба,
                             Лучше в боренье с волной протащу свою долю
                             Сам по себе, полагаясь на Божию волю! —
                             Вот, развалясь, величаясь своими правами,
                             Едет широкая барыня-барка с дровами,
                             С топливом славным; как север зимою повеет —
                             Многих она удовольствует, многих согреет,
                             Щедрая барыня! — Есть и в салонах такие,
                             Как поглядишь да послушаешь сплетни людские. —
                             Это же что? — Тут уж в быль перешла небылица:
                             Глядь! По волнам водяная летит колесница;
                             Словно пылит она, так от ней брызги крутятся,
                             Тряско стучит и гремит, и колеса вертятся.
                             Экой корабль! С середины глядит самоваром:
                             Искры летят из трубы между дымом и паром;
                             Пышет огнем, попирая послушную воду;
                             Пена вокруг, а на палубе — эко народу!
                             Мыслю, любуясь таким огневым организмом:
                             Этот вельможа устроен с большим механизмом,
                             Против теченья идет, как там ветер ни дует;
                             В тишь он далёко вокруг себя зыбь разволнует,
                             Так что кругом закачаются лодки и челны, —
                             И не хотел бы попасть я в подобные волны, —
                             Слабый челнок мой другие пусть волны встречает,
                             Только волны от вельможи боюсь — укачает. —
                             Мысленно я между тем над рекою гадаю:
                             Меж челноками один я за свой принимаю;
                             Вот — мой челнок, потихоньку, на веслах, на мале,
                             К берегу держит, от злых пароходов подале;
                             Вслед за иным не дойдет до величья он в мире,
                             Ну да он сам по себе, а иной — на буксире;
                             Песни поет мой гребец — не на славу, не звонко,
                             Было бы только лишь в меру его голосенка;
                             Жребий безвестный и бедность его не печалит,
                             Вот он еще поплывёт, поплывет — и причалит
                             К берегу — стой! Вот лесок, огородец, полянка!
                             Вот и дымок, огонек и на отдых - землянка!

                             <1857>


                           ________________________________________________________________________