Тэффи

                                            Морские сигналы


          Мы катались на Неве. 
          Нева  —  это  огромная река,  которая  впадает  сразу  в  две  стороны — в
     Ладожское озеро и в Балтийское море.  Поэтому плавать по ней очень трудно. Но с
     нами  был  Нырялов,  бывший моряк,  который справлялся не с такими задачами. Он
     греб  все  время  один и болтал веслами в разные стороны.  Таким образом, лодка
     стояла на одном месте и было скучно. Но у моряков, кажется,  это очень ценится.
     Называется это у них "зашкваривать", или что-то в этом роде.
          Пели по обычаю: "Вниз по матушке по Волге". На воде всегда поют:  "Вниз по
     матушке по Волге". Но едва затянули "На носу сидит хозяин", как увидели большое
     судно, стоявшее у берега.
          — Это оно отшвартовалось, — сказал бывший моряк. Мне не хотелось показать,
     что я не поняла слова, и только заметила:
          — Само собой разумеется, но как вы "это" узнаете? 
          — Что "это"? 
          — Да что с ним произошло именно "это", а не другое. 
          Но моряк уже не слушал меня, а всматривался в какие-то беленькие лоскутки,
     развевавшиеся на мачте.
          — Эге, — сказал он. — Любопытно. Ведь это они сигнализируют. В море всегда
     это делается посредством небольших флагов.
          — А что же значит этот сигнал? — спросили мы. 
          — Это? Гмм... Два слева, один выше... Это значит "мы на мели". 
          — Ай, ай, ай! Несчастные. 
          — Что  же  делать?  Мы,  во  всяком  случае,  помочь  не  можем.  Придется
     подождать. Скоро другие суда заметят и придут на помощь.
          Мы остановились,  причалили  к  берегу и стали наблюдать.  Через несколько
     минут на корабле появились еще два флага. На этот раз оба были цветные.
          — Это что же? 
          Моряк заволновался. 
          — Два пестрых. Два белых... "Голодаем". 
          — Несчастные! 
          — Вот еще один флаг. 
          — Три пестрых два белых... "нет воды". 
          — Какой ужас! 
          — Еще флаги. Сразу четыре! 
          — Позвольте! Не кричите.  Дайте разобраться.  Вы думаете,  это так просто.
     Теперь  уже  девять  флагов,  может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что это
     значит "сдаемся без боя".
          — Значит, это иностранное судно? 
          — А кто его разберет! Очень близко подойти опасно. Они могут дать залп. 
          — Чего ради? 
          — Как  чего  ради?  Люди  в  таком  опасном положении.  Нервы напряжены до
     крайности.  Каждая минута дорога  и  все  кажется  зловещим.  Вы  не  понимаете
     психологии гибнущего в море. Да они вас в клочки разорвут!
          Мы притихли. 
          А количество страшных флагов все увеличивалось. 
          Моряк уже не объяснял нам  значение  каждого сигнала. Он только безнадежно
     махал руками и только изредка бросал отдельные слова.
          — "Свирепствует зараза". 
          — "Пухнем с голоду". 
          — "Сдаемся без выстрела". 
          Мы молча предавались ужасу. 
          — Какая величественная картина, — шепнул  кто-то из нас. — Точно громадный
     зверь погибает.
          — Ужасно! Ужасно! 
          — "Идем ко дну!" — завопил  вдруг  моряк. — Все кончено — они идут ко дну.
     Мы должны немедленно отплыть подальше,  иначе нас затянет в воронку и мы утонем
     вместе с ними. Гребите скорей!
          Мы взялись  за  весла.  Моряк  уже не греб, а только  дирижировал; он даже
     забыл,  что  Нева  сразу  впадает в два конца, и не препятствовал  нам  болтать
     веслами в одну сторону.
          Отплыли, завернули за берег. 
          — Посмотрите, виден ли он еще? Я сам не могу, мне слишком тяжело. 
          — Виден. 
          — Несчастные, как они медленно погружаются! 
          Отъехали еще немножко. 
          — Виден? 
          — Виде-ен. 
          — О, Господи, минуты-то какие! 
          Вдруг смотрим: идут по берегу два матроса. Так что-то в сердце и екнуло. 
          — Братцы, вы откуда, вы куда? 
          — А из городу. Идем на энтот самый. 
          Тычат большими пальцами прямо в сторону гибнущего корабля. 
          — Да что вы? Да вы посмотрите,  что там  делается-то!  Али вам с берега не
     видать? 
          — Как не видать? Видать! 
          — А что на мачтах-то висит? А? Несчастные вы! 
          — А ничего.  Пущай себе  висит. Это наша команда  рубашки стирает, так вот
     повесила. Не извольте пужаться. Оно к вечеру подсохнет.
 
          "Земля и фабрика", Москва — Ленинград, 1926


     _______________________________________________________________________________